Шансон для братвы - Страница 62

К оглавлению

– Пока нет. Был из Москвы чудик один, все вокруг ходил. Но ценник – ты же сам понимаешь…

– Да… Я попробую поговорить, чтоб снизили.

– А, пусть стоят, не мешают, – махнул рукой Юлий.

В кабинет впорхнула Ксения.

– Мальчики, где мой кофе?

– Сейчас, – Юлий заколдовал над кофеваркой. – Что-нибудь понравилось?

– Брошка одна, веточка с бриллиантами…

– А-а! Это прошлый век, Германия. Очень советую, вещь действительно элегантная, изящная…

– И по цене тоже.

– Сколько? – небрежно спросил Денис.

– Да ну – тридцать тысяч… Дорого очень. Антиквар поднял руку:

– Для тебя – двадцать пять…

– Ой, какая разница, – Ксения язвительно покачала головой, – моя еврейская душа в сомнениях…

– Да ладно, – Юлий подал кофе, – вещь-то стоит того… .

– Кто ж спорит? Но к такой вещи “роллс-ройс” нужен, белый.

– А меня никто не спросит? – вмешался Денис. – Я тоже хочу в обсуждении поучаствовать…

– Ну, милый, твое мнение? – Ксения повернулась к мужу.

– “Роллс-ройс” мне не потянуть…

– Я так и думала…

– Но брошку – купим.

– Все равно дорого!

– Евреев не слушаем! Юлик, заверни! Свои отсчитай, берем… Ксюш, сумку свою дай, а то Николаич на паперти стоял, вишь, мелочи набрал, не успеть боялся, все подряд греб.

Инвалид умственного труда Яичко получил у прокурора района Виталия Вячеславовича Шлемазюка санкцию на продление содержания под стражей молодого парня, задержанного им по подозрению в разбое.

Обвинительное заключение начиналось с грандиозной формулировки: “Несмотря на показания потерпевшего, утверждающего, что он впервые в жизни видит предъявленного гражданина…”

Ковалевский перед Новым годом решил в очередной раз немного подзаработать и организовал фирму по оказанию рекламных услуг производителям конфет и другой детской продукции.

Дельце обещало быть выгодным – фирмы, торгующие разными сладостями, нуждались в увеличении оборота, снижающегося из-за довольно низкого качества товаров, поставляемых на российский рынок. Николай заключил десяток договоров, предусматривавших работу нанятых им людей в качестве Дедов Морозов и Снегурочек в нескольких крупных универсамах города. Он дал объявление с обещанием хорошей, до полумиллиона рублей в день, оплаты и проинструктировал свою компаньоншу в этой фирме, бывшую челночницу Юлю, о том, что предпочтительнее набрать людей в возрасте до двадцати лет. Студентов. Их проще будет обвести вокруг пальца, когда наступит час расплаты – привязаться к чему-нибудь в предпоследний день и уволить.

Пока эта схема сбоев не давала. Юле был обещан процент, и она рьяно взялась за набор “лохов”. Люди откликались с радостью, заработать перед Новым годом хотелось всем – за неделю в фирму Ковалевского приняли более пятидесяти человек, именно тех, которых ему было нужно, – студентов и студенток. Официальные контракты, естественно, не заключали – “заботливая” Юля всем разъясняла, что делается это исключительно для блага сотрудников, чтоб налоги не платить. Студенты соглашались, и неудивительно – сорокалетняя “челночница” и “хабалка” в любом случае может убедить восемнадцатилетнюю молодежь. Опыт-то разный, а “грузила” она очень убедительно.

Зампрокурора Воробейчик вызвал к себе Султанова.

– Ты его пугани там, вопросы разные подкинь комиссии, поваландай его. Поприглашай с утра, чтоб только к вечеру освобождался. Психология – штука тонкая… Пораздражай его перед комиссией, пусть он в кабинет злой заходит… Ему неадекватность поведения легко поставят. У него с армией непонятно, запрос послали, а ответа нет. Может, обычный бардак с ответами, а может, – что не так… Покопаться надо. Ты допрос провел?

– Да не говорит он ничего. Сказал, чтоб в Министерство обороны обращались. Сам не хочет рассказывать…

– Вот и отлично. Можно прицепиться, ты же следователь. С врачами поговори – темнит, мол, клиент, цену себе набивает, на допросах то одно говорит, то другое…

– Но в протоколах же нет этого. Разве что у Яичко…

– А это не главное. Тебе важно, чтоб сомнения у комиссии появились, а они сами найдут, к чему прицепиться. За свои диагнозы они отвечать не любят, довольно часто пишут – без стационара разобраться не можем…

– Он же свидетель! – Ну и что?

– Не можем мы его на стационар! По закону не положено.

– Мало ли что не положено. Фактики новые, обстоятельства – ив ранг подозреваемого переведем. А там – наше дело – Да ты не переживай – Огнев как о стационаре услышит, сам отстанет.

– Меня в следственное управление с делом вызывают, к Рюриковой…

– К Степаниде Олеговне? Не волнуйся. Огнев опять заявления написал, ничего, не впервой… Ты лицо независимое.

– Про Яичко спрашивали, из Собственной Безопасности.

– Огнев с Яичко один на один разговаривали, не доказать ничего. Словам Огнева все равно веры нет – был же он обвиняемым, это не просто так. А не смогли доказать – так хитрый попался, вывернулся… На экспертизе так и скажи; А Рюриковой позвони, так, мол, и так, дело на медэкспертизе, они закончат – приедешь.

Султанов согласно кивал.

К несчастью, работать он стал не очень давно и не понимал, что начальство, столь заботливое на словах, откажется от него в любой момент ради собственной выгоды. Столкнувшись с противником, поведение которого резко отличалось от ожидаемого, он немного растерялся, постоянно советовался с Воробейчиком и тянул время, не отвечая на заявления Огнева. На что надеялось следствие, было непонятно: экс-обвиняемый пер, как бульдозер, завалив своими заявлениями все инстанции, какие возможно.